Я жив... (1 сезон)

В глухой уральской деревне, где зимы выгрызают стёкла до матовости, семнадцатилетний Алёша каждое утро топит печь книгами из школьной библиотеки. Среди потрёпанных томов он находит потёртый дневник — его замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а записи обрываются на полуслове, будто кто-то вырвал продолжение. Но не это странно: на полях — десятки почерков, будто дневник десятилетиями передавали из рук в руки, дописывая чужие истории.

Пока Алёша вчитывается в строчки о подземных тоннелях под школой, пропадает его отец — молчаливый электрик, который в последние недели шептался по ночам с кем-то во дворе. Соседи, обычно сплетничающие у колодца, внезапно глохнут, едва он подходит. Даже учитель истории, знающий каждую кочку в округе, прячет глаза, бормоча: *«Не наше дело, что под землёй шуршит»*.

Чем глубже парень роет — в прямом смысле, находя под школой ржавый генератор с маркировкой 1942 — тем яснее: отец пытался стереть следы, но не свои. А когда в дневнике всплывает его имя, Алёша понимает — правда не в тоннелях, а в том, почему деревня три поколения играла в глухих.

Повороты:
— Встреча со слепой старухой-отшельницей, которая знает дневник наизусть, но требует взамен... его голос.
— Обвал в тоннеле, где вместо угля — стена из сотен детских ботинок, аккуратно сложенных, будто хозяева вернутся.

Сможет ли Алёша, всю жизнь бежавший от этой деревни, теперь спасти тех, кто в ней остался, — или станет очередным голосом в дневнике, который кто-то найдёт через полвека?