Пробуждение (1 сезон)

В затерянной за уральскими хребтами деревне, где даже снег кажется старше времени, 19-летняя Вера находит в бабушкином чердаке сломанный раритетный радиоприемник — тот ловит только одну частоту. Голоса в эфире говорят на забытом диалекте, смешанном с шифром времен ГУЛАГа, а старики в магазине внезапно замолкают, стоит ей спросить о частых «поломках» электросети по ночам. Ее отец, бывший инженер советских закрытых городков, пьет чай с трясущимися руками и твердит: *«Не копай»* — но как не копать, когда вчерашняя запись с радио вдруг упоминает ее имя и дату, которой нет в ее свидетельстве о рождении?

Деревня живет по правилам, написанным не чернилами, а страхом: окна наглухо закрывают шторами после заката, а в лес за последним домом не ходят даже за грибами. Но Вера уже нарушила оба — и теперь по ночам сквозь вой ветра слышит в наушниках чье-то прерывистое дыхание. Статичный шум звучит как чей-то пульс, а карта из отцовского сейфа пахнет не железом, а йодом и свежей землей.

Чем ближе она к разгадке, тем чаще соседи «ошибаются» — подкладывают в почтовый ящик не ее пенсию, а фотографии 80-х с чужими детьми, или «случайно» рубят провода ее антенны. Даже отец однажды роняет фразу: *«Ты похожа на нее…»* — но кто *она*, и почему в церковной книге за 1986 год все страницы вырваны, кроме одной — с ее именем?

Сможет ли Вера поверить в то, что тишина этого места — не защита, а приговор? И что выбрать: сжечь приемник, как намекает отец, или настроить его на последнюю частоту — ту, где голос в эфире зовет ее *«сестрой»*?