Дылда (2019)

Ленинград, 1945. Город-призрак, где стены дышат сажей, а в пустых квартирах шепчутся имена погибших. Ия — «дылда», как зовут её за спиной, — движется сквозь толпу, как маяк: слишком высокая, слишком тихая, слишком ранимая для мира, который выжил, но не ожил. Её руки помнят вес мёртвых тел (работала санитаркой в блокаду), а глаза — как треснувшие стёкла: видят всё, но прячут глубину.

Однажды к ней стучится солдат с фронта — не её, а чужой. Просит помощи, но не для себя. В его кармане — детский ботинок, обмотанный проволокой, а в словах — намёки на девочку, которую Ия когда-то не спасла. Расследование ведёт её через подворотни, где воры делят хлеб с вдовицами, и больничные подвалы, где истории гниют в формалине. Чем ближе Ия к разгадке, тем чаще натыкается на стену молчания: даже воздух здесь пропитан предательством, а правду топят в Неве, как мешки с секретами НКВД.

Два поворота:
— *Ночью в её комнате кто-то переставляет чашки — так, будто пьёт невидимый гость.*
— *Солдат исчезает, оставив после себя только запах гари и письмо, начинающееся со слов: «Ты не виновата…»*

Фильм дышит шрамами — не на коже, а на душах. Кадры тонут в полутьме, как воспоминания, а музыка скрипки режет слух, будто ржавая пила. Здесь каждый выживает в одиночку, даже когда держится за руки.

Сможет ли Ия перестать хоронить себя заживо — или её голос навсегда утонет в рёве трамваев, везущих пассажиров в никуда?