В заснеженном городке, где часы на старой башне вечно отстают на пять минут, десятилетний Сашка находит в подъезде ржавый ключ с гравировкой в виде крыла. Канун Рождества, лужи схвачены льдом, а воздух пахнет хвоей и горелым сахаром с уличных лотков. Его родители, разведённые, но живущие через стенку, даже не здороваются — будто между ними вмёрзла целая река. Ключ ведёт его в заброшенную часовню на окраине, где мальчик встречает странную незнакомку в пальто с капюшоном — её ботинки не оставляют
Лос-Анджелес конца 90-х: город, где неоновые вывески блекнут рядом с татуировками на руках Энид — девушки в ботинках на платформе, которая коллекционирует абсурд как марки. Её комната — музей всего, что мир назвал «ненужным»: треснувшие куклы, плакаты с B-мувиками, пыльные кассеты с голосами мертвых рок-звезд. Но после выпускного реальность стала напоминать плохой ситком: подруга Ребекка мечтает о квартире-«нормальности», соседи — живые мемы, а единственный, кто не вписывается в её ироничный
Сибирь, 1994. Деревня, затерянная меж сопок, где даже радио ловит только вой ветра. Алёша, пятнадцать лет, руки в солярке от разборки мотоциклов, находит в сарае дневник — не свой, не отцовский. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между строк — координаты, будто кто-то спешил зашифровать побег. Здесь не задают вопросов. Соседи, потухшие, как угли, шепчут про «несчастный случай» десятилетней давности. Но карта манит: метки ведут к заброшенному руднику, куда даже стаи собак не суются.
Сибирь, 1993. Заброшенный ангар на краю военного городка, где ржавые радиовышки протыкают туман, как иглы. Семнадцатилетний Алёша, с руками в солярке и тоской по чему-то большему, натыкается в подвале на ящик с плёнками — не кино, а голоса. Запись за записью: чужие признания, шифры, мольбы, обрывающиеся на полуфразе. Кто-то здесь, в этой глухомани, десятилетиями слушал чужие тайны… А теперь слушает *его*. Соседи, вчерашние военные, вдруг вспоминают, что он — сын пропавшего связиста, и в их
В забытом уральском посёлке, где снег слипается в свинцовые комья, бывший пожарный Егор находит в пепле сгоревшей часовни ключ с гравировкой «1942». Его ведёт не любопытство — вина: десять лет назад он не смог спасти это место от огня. Теперь каждая трещина в стенах домов шепчет о спрятанном кладе, о теле старовера, исчезнувшего в военные годы, и о соседях, которые внезапно заказывают поминки по живому. Здешние говорят сквозь зубы, будто слова обжигают язык. Даже мать Егора прячет под иконами
В провинциальном городке, где осень вечно цепляется за ржавые крыши и кривые заборы, Сергей возвращается спустя десять лет — с гитарой, без денег и с одним письмом в кармане, адресованным *ей*. Лена, хозяйка полузаброшенной библиотеки, теперь встречает его взглядом, в котором мешанина из гнева и надежды, будто старый патефон, играющий треснувшую пластинку. Его тянет не столько память о первой любви, сколько странные строки в том письме, найденном в архиве отца: *«Прости, что не сказала тогда,
Спектакль снега и шестерёнок: В долине, где домики жмутся друг к другу, как замерзшие ёжики, Боб — не просто парень в оранжевой каске. Он тот, кто шепчет кранам и бульдозерам на забытом наречии машинного масла и ржавчины. Но в канун Рождества его бетономешалка Венди вдруг начинает выплевывать снежки вместо раствора, а фонари мерцают ритмом азбуки Морзе. Что ломает тикающие сердца? Не шторм, а тишина: все механизмы замирают, будто услышали колыбельную из прошлого. Бобу мерещатся тени в тумане —
В глухом якутском посёлке, где снег хрустит, как битое стекло, шестнадцатилетний Саня находит в заброшенной геологической выработке потёртый блокнот с координатами и рисунками странных зверей — полуволков, полурыб. Страницы пахнут ржавчиной и чем-то кислым, будто слезами, а на полях — пятна, похожие на обгоревшие крылья бабочек. Саня ищет не сокровища: в блокноте упомянуто имя его матери, исчезнувшей год назад, которую все называют *«уплывшей за льдиной»*, словно эскимосскую душу. Но посёлок
В сибирской деревне, где снег хрустит как битое стекло, а избы дышат смолой и тоской, шестнадцатилетний Алёша находит в провалившемся погребе потрёпанную тетрадь. Страницы, пропитанные запахом бензина и полыни, испещрены обетами, написанными кровью: «Не ступать за реку», «Не звать по имени после заката», «Не хоронить в земле». Деревня, кажется, замерла в петле времени — здесь до сих пор носят траур по людям, чьих могил нет, а в разговорах проскальзывает имя «Макар», будто проклятие. Алёша, чьи
Москва, начало нулевых: капитан Греков, бывший разведчик с привычкой жевать сухую чайную заварку, каждое утро протирает ствол пистолета тряпкой, пропитанной машинным маслом — так пахли руки отца, погибшего при странных обстоятельствах на том же участке. Его новое дело — исчезновение девушки из закрытого института — пахнет не архивной пылью, а бензином и дорогими духами: следы ведут к подпольным гонкам на правительственных «Волгах», где ставки делают чиновники в кожаных перчатках. Чем ближе
- Год выпуска: 2001
- Страна: Великобритания
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:35
- Премьера (Мир): 2001-09-14
- Качество: DVDRip
В подземных коридорах, где свет мерцает, как последнее дыхание, инженер-соледонист Марк каждую ночь слышит стук: ровно семь ударов в ржавую трубу отопления. Его команда — пять человек, запертых на месяцы в бункере «Щит-76», — давно перестала верить, что «учения» закончатся. Но когда в продовольственном блоке исчезают все консервы, а на стенах проступают цифры, выведные неизвестным составом (пахнет медью и йодом, будто чьи-пáльцы растворялись в кислоте), тишина ломается. Марк знает: система
На краю норвежского фьорда, где волны разбиваются в ледяную пыль, команда биологов находит ржавый контейнер с плёнками 40-х годов: на них — подводные города, которых нет на картах. Кадры дышат неестественным сиянием, словно сами воды скрывают источник света, а в объектив то и дело попадают тени, слишком плавные для рыб. Учёные бредят экспедицией, но местные рыбаки крестятся, шепча о «голодных приливах», затягивающих лодки в мутные воронки. Чем ближе группа к разгадке, тем чаще ломаются сонары,