Влюбленные (1969)

Ленинград, конец шестидесятых. На скамейке в промозглом парке, где тени от фонарей ломаются о мокрый асфальт, двое — он в потёртом пальто с поднятым воротником, она в платке, натянутом до бровей — делят папиросу, будто крадут огонь из другого времени. Их разговор — не слова, а паузы: вздохи, затяжки, взгляд в сторону, где трамвай скрипит на повороте. Они встречаются здесь каждый четверг, ровно в семь, словно отмеряют жизнь порциями по сорок минут. Но сегодня в кармане у него письмо — конверт с синей печатью, пахнущий морем и чужими городами.

Она смеётся тише обычного, поправляет перчатку, под которой шрам от обручального кольца. Он знает: через час ей нужно вернуться к дому с фаянсовыми слониками на этажерке и мужу, который чистит картошку, напевая марши. А ещё знает, что если вскроет конверт — мост между ними рухнет. Или выдержит?

Чем дольше они молчат, тем громче эхо прошлого: её внезапный смех на студенческой вечеринке пять лет назад, его побег из общежития под дождём, письма, сожжённые в печке завода, где он теперь кладёт кирпичи. Соседи уже шепчутся о «тех, что в парке», а часы на башне отсчитывают обратный отсчёт до зимы.

Сможет ли он протянуть ей конверт, не разорвав тишину, в которой они так безопасно прятались? Или слова, как та папироса, обожгут пальцы и развеются пеплом?