За любовь и мед (2024)

В сибирской деревне, где электричество капризничает как непослушный ребёнок, шестнадцатилетний Елисей срывает ржавый замок с покосившейся пасеки пропавшего деда. Его руки дрожат не от страха — от ярости: старика объявили беглым преступником, а Елисей, заикающийся на согласных, не может вступиться даже за себя. В щели между брёвен он находит банку мёда, залитую воском, — внутри спрессованные письма с картами, где отмечены места, которых нет на школьных атласах. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, будто кто-то пытался их спалить, но передумал.

Деревня, привыкшая к тишине, внезапно оживает: соседи подбрасывают на крыльцо вёдра свежей малины, староста предлагает Елисею «забыть глупости» и работу в лесничестве, а в окне заброшенной избы мелькает силуэт в платке, знакомом до боли. Каждая тропа на карте ведёт к *запретным* меткам — старым шахтам, оврагам с ржавой техникой, алтарям из пчелиных сот. Но чем упорнее Елисей ищет ответы, тем чаще ловит на себе взгляды, полные не страха, а стыда.

Сможет ли он развязать язык тому, кто тридцать лет хранил молчание, — или станет следующим, кого запечатают в янтаре лжи?