Плоть и дьявол (1926)

Берлин, 1926.
За окном джазовый саксофонист выдыхает дымчатые ноты, а в казино с позолотой на стенах Фелиция зажигает сигарету от свечи в руке незнакомца. Её взгляд — как отражение в треснувшем зеркале: манящее, но готовое рассыпаться. Она не верит в призраков, но каждый вечер танцует с тенью мужчины, чьё имя запрещено произносить вслух.

Лео, офицер с фотографией невесты в кармане, знает: один шаг к её смеху, звонкому, как бьющееся стекло, — и пропасть между долгом и желанием станет шире реки Шпрее. Но как устоять, когда её пальцы чертят на его ладони узор, похожий на старую карту сгоревшего поместья?

Чем чаще шепчутся гости за карточными столами о «проклятой вдове», тем яростнее Фелиция кружит в вальсе, будто пытаясь уйти от собственного отражения в паркете. Даже звон церковных колоколов здесь звучит как предостережение, а письма от невесты пахнут не духами, а порохом.

Сможет ли Лео разгадать танец, который ведёт Фелиция, — или её прошлое, как тень от канделябра, поглотит их обоих, не оставив даже пепла?