Неисправимая Джулия (1948)

В разбитом бомбой особняке на окраине Лондона 1948 года Джулия разводит орхидеи в треснувших витринах и шепчется с тенями от керосиновой лампы. Ее пальцы вечно в земле — то от цветов, то от раскопок в подвале, где brick walls хранят шелест писем с подписью её погибшего брата. Но город, затягивающий раны дымом и цементом, не любит ворошить прошлое: каждая найденная записка заставляет часовщика через дорогу глухонемо стучать кулаком по витрине, а в почтовом ящике по утрам появляются лепестки её же орхидей, подожжённые с одного края.

Чем упорнее Джулия копает, тем чаще натыкается на цепи — то ли от старых канализационных люков, то ли от дверей, которые *кто-то* спешно закрывает. Даже её тени начинают врать: вместо силуэта на стене — отпечаток чужой фигуры в солдатской шинели. А когда она находит ключ с гравировкой *«для сестры»* в ящике, который сама же сожгла год назад, понимает — правила этой игры пишет не она.

Но как собрать пазл, если зеркала врут, а каждый шаг назад стирает след вперёд?