Презрение (1963)

На вилле с бирюзовым бассейном, где солнце прожигает мозаичные тени, Камилла затягивает шелковый шарф — так плотно, будто хочет задушить невысказанное. 1960-е, Рим. Она и Пол — сценарист, продавший греческую трагедию Голливуду — говорят сквозь стекло: слова вязнут, как в теплом воске. Ее молчание звенит громче скандалов на съемочной площадке, где продюсер в белой шляпе жует сигару вместо реплик.

Он ищет трещину в ее взгляде — вдруг это просто ревность к молодой секретарше? Но Камилла смеется над его догадками, как над плохим монтажом. Каждый компромисс Пола с режиссером (урезать сценарий, добавить обнаженки) отпечатывается на ее губах ледяной чертой. Даже в объятиях она теперь смотрит поверх его плеча — будто примеряет пустоту.

Тени на вилле удлиняются. В сцене у бассейна, где она внезапно спрашивает: «Ты хотел бы, чтобы я умерла блондинкой?» — море за кадром шипит, как кинопленка в огне. Пол теряет нить, спотыкаясь о ее паузы. А Камилла, надев огромные очки, прячет глаза — два затемненных экрана, где больше не идет их кино.

Сможет ли он разбить это зеркало, прежде чем их история станет античной фреской — красивым обломком под слоем пепла?