Боже, как я тебя люблю! (1966)

Ленинград, 1966. За окнами коммуналки, где трещит радио и пахнет лавандовым одеколоном, студент-физик Виктор находит в отцовском чемодане конверт с билетами в оперу — на одну и ту же дату, но разные места. Соседка-старушка, щурясь на фотографию вдовца, бормочет: *«Она носила платья с воротником-расклешкой, как крылья...»*

Тайна мерцает обрывками: отец, всю жизнь молчавший о войне, вдруг заказывает вальс у слепого тапёра. В библиотечных архивах Виктор наталкивается на вымаранные строки в газетах — чьё-то имя, стёртое в спешке, будто смытый дождевой водой мел.

Но чем ярче вспышки прошлого, тем упорнее родные твердят о «несчастном случае» на заводе. Даже мать отца, сжимая в руках брошь с бирюзой, вдруг обрывает: *«Ты слишком похож на неё»* — и захлопывает дверь.

А в кармане у Виктора уже дрожит ключ от заброшенной репетиционной комнаты консерватории — там, среди пюпитров, покрытых пылью времён блокады, он нашёл ноты с пометками на полях: *«Прости. Завтра сыграю так, чтобы ты услышала сквозь взрывы»*...

Сможет ли он сыграть эту мелодию до конца — или станет ещё одним звеном в цепи умолчаний, где любовь — опаснее ереси?