Напарники (1970)

Новосибирск, 1970-й. За рулём потрёпанного ЗИЛа — водила Семён, бывший зэк с татуировкой чайки на костяшках. Его рейсы по тайге внезапно прерывает странный нагоняй: в кузове, среди ящиков с гвоздями, он находит чужую потёртую котомку. Внутри — пачка писем на финском и фото женщины, чьё лицо будто выжжено из памяти кислотой.

Что толкает? Не совесть — любопытство. Семён, привыкший к правилу «не высовывайся», вдруг начинает спрашивать. Но в гаражной конторе внезапно глохнут телефоны, механик-болтун теряет голос от «ангины», а в зеркале грузовика всё чётче маячит чёрная «Волга» с затемнёнными стёклами.

Нюансы: Его прошлое — как ржавый замок. Каждая попытка вскрыть тайну отбрасывает тень: то ли финская контрабанда, то ли старая измена Родине. А ещё эти письма... пахнут не чернилами, а йодом и больничной стерильностью.

Повороты: Чем глубже Семён лезет в архивы порта, тем чаще его ЗИЛ «ломается» в глухих местах — будто сама тайга пытается его задержать. Последняя находка — билет на пароход до Хельсинки с его фото, но датированный *будущим* месяцем.

Финал вопроса: Стоит ли гасить фары и слиться с ночью, как учили в лагере, или вписать своё имя в маршрут, которого нет на картах? Ведь доверить котомку можно лишь тем, кто уже мёртв — или ещё не родился.