Судьба (1 сезон)

Послевоенная степь, 1946-й.
Пыльные ветра носят по селу обрывки газет с портретами Сталина, а Егор — бывший фронтовик с шрамом вместо бровей — день и ночь сводит в уме цифры: сколько зерна недосеяли, сколько крыш прохудилось. Колхозники шепчутся за спиной: *«С ума сошёл, из руин мельницу поднимать»*, но он копает землю ногтями, будто в ней спрятаны не семена, а ответы.

Тайна здесь — не дневник, а люди. Женщина с фотоаппаратом, что снимает пустые амбары как криминальные сцены. Старик-скрипач, играющий на рассвете так, будто струны — это провода к мёртвым. А ещё письма, которые приходят Егору из райкома — не на бумаге, а в щемящих взглядах соседей: *«Перестань светить фонарём туда, куда все привыкли плевать»*.

Чем упорнее он тащит воз, тем чаще натыкается на шипы: то трактор провалится в яму, словно земля сама сопротивляется, то в кабинете находят пачку патронов — не стреляных, но угрожающе блестящих. А выбор? Он в том, чтобы спросить себя: можно ли зажечь свет в доме, где окна поколениями забиты тряпьём страха? Или пламя спалит всё дотла...

*Здесь даже дождь пахнет гарью и ржаным хлебом — будто небо не может решить, убивать или кормить.*