Вид на жительство (1990)

В глухом уральском городке, где ветер гудит в трубах заброшенных заводов, бывший солдат Николай ищет пропавшего брата. Тот оставил лишь потрёпанную карту с отметками, похожими на шифр — линии сплетаются в узлы, будто ржавые гвозди в досках сарая, где нашли его рюкзак. Карта пахнет соляркой и снежной крупой, а на обороте — детский рисунок: два мальчика на крыше, смотрящие в чёрное небо...

Здесь каждый знает, о чём молчать: старики шепчут про «билет в один конец», милиция патрулирует ночные улицы, а в полупустом клубе танцуют под треск пластинок, словно заведённые. Чем ближе Николай к разгадке, тем чаще натыкается на стены: соседи крестятся, едва заслышав фамилию брата, в его квартире исчезают фото, а в подворотнях мелькают тени с знакомыми голосами — теми, что когда-то звали его *героем*.

Что страшнее: узнать, почему брат вёл двойную бухгалтерию с целым городом, или признать, что сам Николай когда-то подписал бумаги, от которых теперь зависит чья-то жизнь? Сможет ли он стучать в двери, за которыми, он уверен, прячутся ответы — или это билет в ту самую «одну сторону», куда ушёл брат?

(Постскриптум: представь, как трещит под ногами наст — не снег, а пепел. И ни одного ворона над городом. Ни одного.)