Год, когда у меня ломался голос (1987)

1987 год. Провинциальный городок, где пыль с тракторов оседает на витринах «Детского мира». Четырнадцатилетний Витя, чей голос то взлетает писклявым гудком, то проваливается в тишину, находит в бабушкином сундуке под замком с ржавым сердцем пачку писем. Конверты пахнут махоркой и железнодорожной смазкой — почерк отца, который исчез пять лет назад, так и не достроив дом на окраине.

Письма обрываются на полуслове: *«Если что-то случится, ищи…»* — дальше только кляксы, будто чернила струсили. А вокруг — шепотки соседей: «Не рыпайся, парень», да каменные лица учителей, будто они сговорились играть в глухих. Даже мать, стирая пятна с отцовской куртки, твердит: «Не твоё дело». Но Витя замечает, как дрожат её руки, когда в полночь воет поезд за рекой — тот самый, что увозил отца в зону вечной мерзлоты.

Чем чаще он шарит по запретным чердакам и свалкам, тем явственнее следы: свежие проплешины в архивах, странные метки на стене заброшенного депо, бабушка, крестящая углы солью. А однажды в школе исчезает стенгазета с фото отца — вместо него дыра, будто вырвали клыком.

Сможет ли Витя прорваться сквозь ледяное молчание этого города, где правда обрастает инеем, как рельсы зимой? Или его голос, хрупкий и надтреснутый, навсегда утонет в гуле поездов, уходящих в никуда?