Девичий заговор (1969)

Холодный рассвет в прибалтийской деревне, где волны бьются о камни, словно пытаются что-то вымыть на берег. Лина, с дипломом учительницы в чемодане и городской пылью на ботинках, возвращается домой — а там подруги детства, словно тени, шепчутся у колодца, избегая её взгляда. Их смех теперь сжат, глаза бегут в сторону старого маяка, чей огонь погас ещё до её отъезда. Но зачем они крадутся туда по ночам, оставляя на песке следы, которые прилив стирает к утру?

Всё началось с находки: в заброшенной рыбацкой лодке Лина обнаруживает связку писем, перевязанных лентой цвета морской волны. Чернила выцвели, но фразы врезаются в память — *«они выбрали нас»*, *«после обряда мы станем иными»*. А в это время подруги, словно под гипнозом, твердят о «новых женихах» из соседнего посёлка, чьи имена никто не знает. Даже бабушка Лины, обычно разговорчивая, стискивает губы, поправляя платок с вышитыми якорями — теми самыми, что мерещатся на стенах маяка...

Чем упорнее Лина ищет ответы, тем сильнее деревня смыкается вокруг неё: соседи крестятся при её приближении, а в окнах по вечерам зажигают свечи — не для света, а как барьер. Даже детские качели у причала, когда-то скрипевшие до полуночи, теперь замирают с заходом солнца. А маяк? Его давно не чинили, но вчера Лина поклялась — видела вспышку в его вершине, алую, как запекшаяся кровь...

Сможет ли она поверить подругам, которые теперь носят в волосах не полевые цветы, а сухие ветви можжевельника — или довериться чужаку-рыбаку, чьи рассказы о «девушках, ушедших в шторм» звучат слишком правдоподобно? И главное — успеет ли она сама остаться собой, когда волны настойчиво шепчут: «Вернись. Ты ведь тоже наша»?