В то далекое лето (1974)

В глухой прибалтийской деревне, где ветер гудит в телефонных проводах как расстроенная виолончель, пятнадцатилетний Юрис находит в колодце ржавый цинк с письмами — замшелые конверты пахнут соляркой и яблоневым джемом 1944 года. Каждое послание адресовано женщине, чье имя стёрто, а чернила выцвели в пятна, похожие на следы слёз. Но бабушка Юриса, вяжущая у печи вечный шарф, вдруг хватает его за запястье: *«Не рыть, где не сеяли»* — и замолкает, будто слова обожгли язык.

Парень крадётся по чердакам и подвалам, собирая обрывки чужой любви, пока не понимает: полузабытые старики в посёлке — не соседи, а молчаливые часовые. Одни прячут от него фотоальбомы, другие крестятся при виде цинка, третий — глухонемой почтальон — рисует в блокноте цифру *«17»* с такой яростью, что рвёт бумагу. А тем временем письма ведут Юриса к маяку на окраине, где волны годами грызут камень, словно пытаются вымыть из трещин чью-то initials...

Но как собрать пазл, если половину деталей сжёг страх? И что страшнее — узнать правду о пропавшей незнакомке или понять, почему бабушка хранит в комоде медальон с той же загадочной буквой «L»?