Прошлые жизни (2023)

Нью-Йорк, сегодня. Нора, драматург с тихим упрямством в глазах, получает письмо из Сеула — голос из детства, который она оставила двадцать лет назад. Встречи за кофе на Бруклинских мостах превращаются в игру с тенями: каждое слово — щель в двери, за которой мерцают *инын*, нити судеб, сплетённые за сотни прошлых жизней. Её муж, с лёгкой улыбкой и неловкими паузами, спрашивает: «О чём вы говорили?» — но она не знает, как объяснить, что этот человек помнит её голос ещё до того, как она научилась говорить.

Что гложет: не страх потери, а тяжесть выбора — между тем, что построено кирпичик за кирпичиком, и тем, что вшито в кожу, как шрам от сна. В кафе, где эспрессо горчит как несбывшееся обещание, Нора ловит себя на мысли: а если её настоящая жизнь не та, что сейчас?

Повороты: случайные прохожие на улицах внезапно узнают её — или *не её*; телефонные звонки в три ночи, где тишина на другом конце гудит, как море в ракушке. А муж тем временем учит корейские фразы, будто пытается расшифровать её сны.

Финал вопроса: можно ли довериться пульсации в груди, которая старше, чем твоё имя, — или это просто ветер, свистящий в трещинах между мирами?