«В приморском городке, где волны слизывают краску с рыбацких лодок, Лика находит в дедовом чердаке коробку писем — не ей. Чернила выцвели, но цифры на полях ясны: даты будущего. Местные шепчутся о «дне, когда вода отступит», а старики крестятся при слове «договор». Чем чаще Лика спрашивает — тем плотнее шторма запирают бухту, словно море само прячет ответ. Ее мать, солевой ветер в волосах, рвет страницы из семейного альбома: «Не буди». Но вчера в порту Лика увидела лодку с номером из писем… и
Новосибирск, 1998. Антон, механик с татуировкой якоря на запястье, неделями копается в ржавых «Жигулях», пока не находит под сиденьем конверт с фотографией отца — на обороте чей-то кровью выведено *«Прости»*. Городок, где даже снег кажется пропитанным мазутом, вдруг начинает шептаться: старики крестятся при виде его фургона, а в телефонной будке у гаража кто-то оставляет пачки фальшивых рублей, аккуратно перевязанные бечёвкой. Его подталкивает не любопытство — долги. Мать в больнице, кредиторы
На краю обрыва, где волны разбиваются о черные скалы, Лика каждое утро ловит радиопомехи на старом транзисторе — они звучат как шепот на языке, который она почти помнит с детства. Ее крошечный дом в приморском поселке облеплен ракушками, словно панцирем, а в ящике комода прячутся письма матери, написанные неразборчивым почерком: «Не спрашивай о маяке». Но когда ночью на пляже находят пустую лодку с ее именем на борту, выцарапанным гвоздем, Лика понимает — молчание здесь гуще тумана. Соседи
В приморском городке, где волны выплёвывают на берег ржавые корабельные гвозди, Лера разбирает вещи в бабушкином чердаке. Пальцы натыкаются на свёрток писем 60-х, перевязанных лентой цвета выцветшей крови. Чернила шепчут о сестре-близняшке, которую стёрли из семейных фото, — будто вырезали ножницами саму память. Лера пишет портреты несуществующих людей — её холсты мутнеют, когда она читает письма, а краски стекают сизыми прожилками, словно дождь за окном. Соседи, узнав о находке, внезапно
«Представь: рыбацкий посёлок на краю Охотского моря, где волны выплёвывают на гальку не только водоросли, но и обрывки плёнки из забытых советских лабораторий. Здесь 16-летняя Вера, чей брат исчез полгода назад, находит в его барахле стеклянную банку с живым планктоном, который светится в такт радиопомехам. Местные шепчутся о «Мистере Планктоне» — то ли призраке затонувшего корабля, то ли коде из старых шифровок, — но все замолкают, стоит Вере завести речь о пропаже. Её подстёгивает не только
В пригороде, где уличные фонари мигают как подсадные свидетели, молодая экспертка УДО Марина каждый день разбирает папки с делами, пахнущими пылью тюремных архивов и дешёвым кофе. Её мир — это параграфы условно-досрочных, подписанные красной ручкой, и голос в наушниках, шепчущий: *«Ты же знаешь, кого им нужно выпустить»*. Но когда в деле фигуранта-рецидивиста она находит фотографию своего пропавшего брата-следователя, правила игры трещат. Чем чаще Марина вбивает в поиск даты и фамилии, тем
- Год выпуска: 2024
- Страна: Корея Южная
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:34
- Премьера (Мир): 2024-06-14
- Качество: WEB-DL
«В рыбацком посёлке на краю чёрных скал, куда волны швыряют обломки кораблей, Лика возвращается после десяти лет молчания — и находит в маяке колоду карт, спрессованных морской солью. Каждая карта — как окно: в них мелькают лица соседей, но в странных ролях (рыбак с петлёй на шее, трактирщица в платье из водорослей). А ещё — сестра, которая исчезла здесь в туманное утро. Расследовать? Но посёлок живёт по шепоту: спрашивать о пропавших — табу, а карты называют «языком приливов», который нельзя
На краю обрыва, где волны Тихого океана дробят бетонные плиты маяка 70-х, Лика находит в растрескавшемся приемнике радио-передачу, которой не может быть: статичный голос считает до двенадцати на языке, исчезнувшем с континента век назад. Ее отец, смотритель маяка, пропал в ту же ночь, оставив на кухонном столе чашку кофе с гущей в форме спирали — точь-в-точь как татуировка на спине у бродяги, который неделю кружил вокруг поселка. Здесь, в городе, где туман съедает дороги на рассвете, нельзя
В сибирской деревне, где даже ветер застывает к ночи, шестнадцатилетний Алёша находит в провалившемся полу бабушкиного сарая потрёпанный дневник. Его страницы, пропитанные запахом ржавых гвоздей и старой смолы, ведут не к кладу, а к имени отца — человека, которого здесь считают мёртвым уже десять лет. Но в последней записи дрожащий почерк выводит: *«Прости, сынок, не смог уйти»* — и датирован вчерашним числом. Деревня, затянутая в тиски молчанием, будто сговорилась: старики крестятся на иконы с
На краю рыбацкого посёлка, где ветер сбивает с ног, а волны шепчутся с маяком, семнадцатилетний Елисей ищет сестру, пропавшую в ту ночь, когда он проспал её звонок. В ржавой консервной банке под причалом (от неё пахнет солью и осклизлой сталью) он находит ключ-призрак — прозрачный, как льдина, но обжигающий ладонь. А ещё — список из семи имён, где последним стоит имя его отца, утонувшего год назад. Посёлок замирает, когда Елисей спрашивает о списке: бабки на лавках внезапно вспоминают о пирогах
«В приморском городке, где улицы тонут в вечном тумане, Лиза возвращается в заброшенную мастерскую матери — там среди паутины и воска висят светильники, отливающие рыбьей чешуей. Каждый из них хранит вспышки чужих воспоминаний: обрывки ссор, детский смех, звон разбитого стекла. Но дневник матери, найденный под полом, говорит, что эти огни — не просто артефакты: они *забирают* моменты, стирая их у тех, кто остался жив. Лиза ищет следы женщины, исчезнувшей десять лет назад, но мастерская живет по
В старом эдинбургском поместье, где трещины в стенах шепчут на забытом языке, реставратор Леони Окленд находит под полом часовни железный ларец. Его замок — точная копия символа с её фамильного кольца, которое она никогда не снимает. Книги в библиотеке поместья пахнут не пылью, а горьким миндалем, а в архивных письмах XVIII века её имя вписано чернилами, которые мерцают под ультрафиолетом. Леони тянет не любопытство — что-то в этих стенах зовет её настойчивее, чем голоса живых. Но чем больше