В дождливом порту Дувра, 1387 год, двадцать путников — от горбуна-алхимика до графини с шрамами вместо бровей — застревают в трактире «Перекрёсток», где хозяин разливает вино с примесью горечи. Их дорога в Кентербери прервана: кто-то украл реликвию из повозки монаха — кость святого, завернутую в шелк, пропахший серой и ладаном. Но странности начались раньше: каждому на рассвете подбросили пергамент с вопросом, который они боялись услышать («*Сколько детей ты похоронил в тот год?*», «*Почему
Итальянская глубинка, 1978-й. Лето выжимает из пшеничных полей последние капли сока, а девятилетний Микеле, с велосипедом-ветераном и мозолями на ладонях, рыщет по холмам, где ветер шепчет сквозь высохшие подсолнухи. В заброшенном доме, под грудой ржавых жестяных плит, он находит не клад — а мальчика. Того, что дрожит в яме, обвитой цепями, пахнущей сыростью и… *его собственным* школьным ластиком. Взрослые здесь пьют вино с густой тенью в глазах, а дети учатся молчать раньше, чем читать. Но
Лондон, начало нулевых. Агент Джонни Инглиш — человек, уверенный, что канцелярская скрепка и взгляд «сурового орла» заменят любой высокотехнологичный гаджет. Его костюм сидит идеально, но каждый его шаг напоминает балет в минном поле: вот он уже запутался в штанге для штор, пытаясь незаметно проскользнуть в офис, а через минуту — объясняет королеве, почему её кортеж внезапно превратился в камикадзе на колёсах. Повод? Кража, столь же абсурдная, сколь и дерзкая, — дело для того, кто умеет
В затерянном посёлке за Уралом, где зимы выгрызают стёкла до матовости, шестнадцатилетняя Катя находит в развалинах котельной гитару с выжженным на грифе именем «Лика». Струны ржавые, но когда берёшь аккорд — воздух звенит, будто вскрыли капсулу из 70-х. Местные шепчутся о «проклятой группе», чьи песни сводили с ума целые улицы, но теперь крестятся при слове «рок». Катя, с её вечным бунтом против серости стен в интернате, решает оживить забытые мелодии, даже если за каждым куплетом из прошлого
Москва, начало нулевых. В пентхаусе с трещинами под потолком Дориан, икончик богемы с глазами, как разбитый экран, находит в заброшенной мастерской портрет. Не свой — чужой, но черты лица повторяет с пугающей точностью. Холст пахнет льняным маслом и медью, а в уголке подпись: *«Оплачено»*. Погоня за вечной яркостью жизни? Легко. Но портрет стареет вместо него, и с каждым месяцем в городе исчезают люди — те, кто слишком близко подошёл к правде о его безупречной коже. В клубах шепчутся о «клубе
В приморском городке, где волны лижут ржавые причалы, Лида находит в чердачной пыли конверты, перевязанные рыболовной леской. Чернила на письмах матери выцвели до призрачных следов, но знаки на полях — спирали, перечёркнутые крестом — жгут глаза, как соль в ране. Здесь каждый двор помнит, как её семья сгорела в доме с такими же символами на ставнях, но на вопросы отвечают шепотом: «Ветер тогда был злой, всё разметал». Пока она собирает пазл из обрывков, в порту появляются новые метки —
Испания, начало нулевых: Пыльные дороги андалузского городка, где тени от кипарисов режут асфальт как ножницы, а воздух густеет от запаха апельсиновых цветов и выхлопных газов. Кармен — не та, кто *идет* по улице; она будто разрезает пространство — каблуки стучат в такт фламенко, взгляд ловит отражения в витринах, словно проверяя, успевает ли мир за ее шагом. Ее свобода — острый камень в ботинке для Хосе, полицейского с идеально застегнутым воротником, чьи принципы трещат по швам при первом же
В провинциальном городке, где дождь стирает границы между прошлым и настоящим, часовщик Леонид находит в стенке разобранного рояля коробку с часами — на циферблате выгравировано имя его отца, исчезнувшего двадцать лет назад. Ржавые шестерёнки пахнут маслом и лавандой — запах из детства, которое оборвалось в одну ночь. Местные шепчутся о «несчастном случае», но записи в полицейских архивах вымараны кислотой, а старики замолкают, услышав фамилию «Волков». Чем точнее Леонид собирает механизм, тем
В крохотном городке, затерянном меж Уральских хребтов, бывший журналист Максим возвращается на похороны отца — и находит в его мастерской коробку с фотографиями, где каждый снимок обрезан ровно наполовину. Половинки лиц, домов, событий... словно кто-то спешил стереть память, но бросил на полпути. Местные шепчутся о «договоре» с рекой, что столетиями кормила город, но теперь мелеет, обнажая ржавые якоря и кости. Чем больше Максим сопоставляет снимки с реальностью, тем явственнее замечает: в
- Год выпуска: 2003
- Страна: Великобритания
- Жанр: Фильмы
- Продолжительность: 01:52
- Премьера (Мир): 2003-05-16
- Качество: DVDRip
В промерзшем уральском поселке, где снег слизывает краски с домов к апрелю, мать-одиночка Надежда находит в колодце свёрток: пожелтевшие письма, пропитанные сыростью и ладаном, адресованы женщине с её именем, но написаны за десятилетия до её рождения. Её толкает не любопытство — вчера её сын, рисуя в школе портрет «ангела», вдруг замолчал. Теперь он шепчет цифры, которых нет на часах, а учителя прячут дрожащие руки за спиной. Здесь каждое окно — глазница, каждое «не знаю» — ширма. Чем упорнее
Лос-Анджелес, 1973. На студии, где когда-то снимали вестерны, теперь валяются битые бутылки из-под текилы и обрывки плёнки, пахнущие порохом и дешёвым ладаном. Джейк, режиссёр-неудачник с огрызком сигареты в зубах, разрывает контракт со студией — не из принципа, а потому что *задолжал байкерам за кокаин*. Его камера — единственный свидетель того, как Голливуд, захлебнувшись в деньгах и скуке, пытается вырвать глоток воздуха у безумия: панк-концерты в съёмочных павильонах, продюсеры в
В глухом уральском посёлке, где зима цепляется за апрельские крыши ледяными когтями, двадцатилетняя Вера возвращается в дом детства после странного письма от сестры — обгоревшего листка с одной фразой: *«Он проснулся под полом»*. Родная улица встречает её пустыми окнами и шепотом за спиной: местные, словно договорившись, крестятся при виде её старой кожанки, пахнущей бензином и дальними дорогами. Особняк деда, забытый на краю леса, теперь дышит сквозь щели — стены шевелятся, как рёбра спящего