Уложенные (1 сезон)

В промерзшем городке на краю тайги, где зимы выгрызают краску с домов, а лето длится ровно столько, чтобы обмануть надеждой, Катя разбирает вещи умершего деда. В ящике старого секретера, под слоем пожелтевших газет, она находит ключ с гравировкой в виде спирали — и конверт, адресованный ей за десять лет до смерти. Внутри — фотография деда с незнакомцем в военной форме, чьё лицо аккуратно вырезано ножницами, а на обороте дрожит чернилами: *«Прости, что молчал. Не ищи, но если начала — помни про Уложение»*.

Что-то в этом городе не сходится. Соседи крестятся на заколоченный дом напротив, будто в нём до сих� живёт чей-то крик. В библиотеке страницы местных газет 80-х вырваны, будто их ели огнём. Даже детали врут: ржавые рельсы у леса ведут в никуда, а в школьных учебниках Катя находит поля, испещрённые детским почерком: *«не пускайте их после звонка»*. Чем глубже она ворошит прошлое, тем чаще ловит на себе взгляды — не враждебные, но печальные, словно её любопытство обрекает их всех на давно забытую вину.

А потом находится дневник. Его замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между строк проступают схемы тоннелей, которых нет на картах. Последняя запись обрывается на полуслове, когда автор пишет о «свидетелях» — и Катя замечает, что узор на ключе совпадает с татуировкой на руке местного аптекаря, её единственного друга из детства...

Но как спросить о том, чего не произносили вслух десятилетиями? И что страшнее — узнать, почему дед запретил ей возвращаться, или понять, что тишина этого места спасла его жителей от чего-то, что лучше не тревожить?