По щучьему веленью (1938)

В глухой деревне, где снег лежит по колено даже в апреле, Емеля-лодырь целыми днями греет спину на печи, узоры инея на её боках — единственное, что меняется в его жизни. Но всё переворачивается, когда в проруби он выуживает щуку, чья чешуя мерцает, как ртуть, а голос звенит ледяными колокольчиками. Она шепчет: «Загадай — но слова выбирай осторожнее». Его желания сбываются, да только река вздымает волны как стены, топоры пляшут сами, а избы ходят ходуном — будто сама земля смеётся над его наивностью.

Соседи крестятся, шепчут про «нечистую силу», а царский гонец уже скачет в деревню — царь, слышь, хочет такого чудо-работника… Но чем щедрее щука, тем мутнее её глаза, а прошлое Емели — не просто лень: год назад он *потерял* брата в том самом лесу, где теперь чащи шевелятся слишком уж осознанно.

Сможет ли Емеля разгадать последнюю загадку щуки, не став её должником, или магия затянет его, как прорубь — шапку? Ведь даже печь, его верная подруга, теперь потрескивает иначе — будто предостерегает…