Ангелы с грязными лицами (1938)

В нью-йоркских переулках, где огни неоновых вывескек мерцают сквозь дождь, как грязные бриллианты, Рокки Салливан щелкает зажигалкой о кирпичную стену. Его пальцы в масляных перчатках знают два языка: воровской жаргон и молчаливое братство с теми, кто вырос среди ржавых пожарных лестниц и подвальных карточных игр. 1938-й здесь не год — это возраст старых ран. Когда Рокки возвращается в район, пахнущий жжёным кофе и невыплаканной обидой, его тень тянется за ним, как полицейский свисток.

Но в подворотнях уже шепчутся мальчишки в кепках, слишком больших для их голов, а местный священник Джерри — единственный, кто помнит, как Рокки когда-то делил с ним булочку с изюмом, — теперь смотрит на него так, будто видит в нём проповедь, которую не успел прочесть. Что движет Рокки: старые долги или странная надежда, что хоть кто-то из этих пацанчиков не повторит его путь? Чем чаще он видит, как Джерри вытирает лоб краем сутаны, торгуясь с бандитами за каждую душу, тем яростнее Рокки бьёт кулаком по столу, будто пытается раздавить собственную тень.

А потом — выстрел в темноте, конверты с деньгами, пахнущими ладаном, и вопрос, который Рокки задаёт себе, глядя на отражение в витрине похоронного бюро: *можно ли стать ангелом, если твои крылья сшиты из грязных улиц и лживых клятв?*

Сможет ли он, смеясь над святынями, вдруг стать тем, кто спасёт мальчишек — или тем, кто навсегда загонит их в угол, где единственный выход — прыжок с крыши в кромешную тьму?