Проклятые не плачут (1950)

Ленинград, 1950.
Дождь стучит по жестяным крышам, а в подъезде дома на Моховой, где трещины в штукатурке скрывают шепот прошлого, бывший фронтовик Игорь Волков находит в почтовом ящике конверт без марки. Внутри — ключ от заброшенной типографии и фото женщины в платье цвета выцветшего неба. Ее лицо стерто, но на обороте дрожит чернилами: *«Они до сих пор верят, что мертвые молчат»*.

Игорь, чьи руки помнят вес автомата лучше, чем прикосновения, втягивается в игру, где тени вчерашних соратников сливаются с копотью ленинградских переулков. Каждый шаг вперед — это шаг в свою же историю: архивы горят «случайными» пожарами, свидетели исчезают, словно буквы под лезвием цензора, а в кармане пробитого осколком шинели — все тот же ключ, пахнущий свинцом и типографской краской.

Чем ближе к разгадке, тем яснее: здесь не ищут правду — ее *переписывают*. Даже часы на вокзале, остановившиеся в блокаду, будто шепчут: *«Торопись, пока твое имя не стерли следом за ее»*. Но как верить тем, кто годами прятал глаза за газетными строками? И что тяжелее — ключ в руке или груз тишины, что Игорь несет в себе с 45-го?..