Анна из Бруклина (1958)

Бруклин, 1958-й. Кирпичные стены фабричных дворов впитывают запах кофе и ржавой воды, а Анна — девушка с руками в царапинах от ткацких станков — каждое утро завязывает платок туже, будто пытается сдержать в висках гул нерассказанных семейных историй. Её жизнь — это ритм метронома: дом, цех, церковь, дом. Пока в сундуке умершей матери она не находит конверт с ключом и фотографией незнакомца в костюме цвета ночного неба — того же оттенка, что и синяки под глазами отца после его «деловых поездок».

Тайна тянет нить: заброшенная аптека с вывеской на идише, где за рецептурными шкафами шепчутся голоса, оборванные на полуслове при её шагах. Чем чаще Анна возвращается туда, тем яростнее брат крестит порог дома солью, а соседи-старухи тычут пальцами в спину, будто отмеряя расстояние до пропасти. Даже священник, обычно непробиваемый, как дубовый клирос, внезапно предлагает ей «не будить спящих собак» — но разве остановишь ту, чьё сердце бьётся в такт шиферному дождю, стучащему по крышам как метро под землёй?

Осталось лишь понять: ключ отмыкает дверь — или запирает ту, что повернётся последней?