Простая история (1960)

В глухой сибирской деревне, где снег скрипит как старый полоз, шестнадцатилетний Алёша находит в покосившемся сарае дневник. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а между строк — кривые линии карты, ведущей к заброшенному руднику. Но деревня, словно сговорившись, твердит, что рудника нет, а в сарае «всю жизнь только картошку хранили».

Алёшу гложет не просто любопытство — в дрожи голоса матери, когда та упоминает «несчастный случай» тридцатых, он слышит знакомую ложь. Даже местный учитель, обычно бойкий на истории, прячет глаза за толстыми стёклами очков. А ночью кто-то методично выламывает доски из сарая, оставляя на снегу следы, слишком крупные для человеческих...

Чем глубже парень роется в записях, тем яснее: карта указывает не на золото, а на могилы. И имена в дневнике — те же, что высечены на покосившихся крестах за околицей. Но как спросить о мёртвых, если живые отворачиваются? И стоит ли рвать эту нить, зная, что последний, кто пытался, исчез в метель, не оставив даже валенка на пороге?

Сможет ли Алёша отличить молчание страха от молчания вины — или его собственное имя станет следующим в дневнике, написанным дрожащей рукой?