Бабье царство (1967)

«Представь: зима 1946-го, белорусская деревня, выжженная войной до пепла. Евдокия, бывшая партизанка с руками в шрамах от прикладов, возвращается в дом, где теперь хозяйничают женщины — вдовы, сестры, матери. Но вместо хлеба и тепла её встречают замкнутые взгляды, шепот за печью. На столе — чёрный каравай с отпечатком пятиконечной звезды: символ новой власти, которую она когда-то защищала. А теперь? Здесь правят старые счёты, спрятанные под половицами, да молитвы, которые читают втихомолку.

Каждая попытка Евдокии наладить быт — будто нож в мёрзлую землю. То зерно из амбара исчезнет, то на пороге следы чьих-то валенок, засыпанные снегом к утру. А соседки, сгорбленные как ветви под наледью, твердят одно: «Не тронь, само рассудит». Но когда в колодце находят окровавленный платок её погибшей подруги, тишина лопается, как лёд под сапогами.

Сможет ли Евдокия, привыкшая воевать с видимым врагом, разгадать язык взглядов и намёков? Или её собственная ярость — та самая петля, что затянется на горле у всего села?..»

(Образы: *заиндевевшие окна, сквозь которые видны лишь силуэты, будто тени пляшут без людей; запах горелой ржи и льняного масла, въевшийся в стены*.)