Задание К (1968)

В глухой сибирской деревне, где зима выгрызает краски до ржавых крыш и трещин в стёклах, шестнадцатилетняя Лиза находит в колодце свёрток: детский комбинезон, прожжённый кислотой, и ключ от школы, закрытой в 1986-м. Её младшая сестра исчезла год назад, но здесь все делают вид, будто девочка — лишь отсвет северного сияния, ошибка памяти. А Лиза помнит: в ночь пропажи старухи с соседней улицы выли на луну, как голодные псы.

Дневник учительницы из ржавого сейфа шепчет о «чистках» — не людей, а имён, будто стереть слово может отменить беду. Но чем больше Лиза ворошит прошлое, тем чаще на пороге появляются банки с мутным мёдом — «для здоровья», — а в окнах мелькают лица без возраста. Даже её отец, сгорбленный шахтёр, теперь режет мясо на кухне до рассвета, нож стучит в такт её сердцу.

Что страшнее: узнать, почему в лесу горят синие огни, или понять, что ключ от школы подходит к запертому погребу под их домом? И как верить тем, кто учил её молиться на портреты в красном углу, если они целуют косяки дверей, провожая ночь?

*— Ты бы перестала копать, — шепчет мать, стирая в кровь руки о край корыта. — А то проснётся то, что спало.*

Но Лиза уже нащупала под обоями швы — будто стены сшиты из кожи. Сжечь письма или повернуть ключ, зная, что обратной дороги не будет?