Джонни взял ружье (1971)

В палате с выцветшими стенами, где часы отсчитывают время струйкой морфия, Джо — лишь сознание в обрубке плоти. Первая мировая оставила его без лица, голоса, рук, ног, но не без ярости. Его мир теперь — ритмы: стук сердца, щелчки азбуки Морзе челюстью, попытки пробить стену молчания.

Он выстукивает воспоминания — отцовская удочка в руках, запах сосны перед боем, — но медсестры смотрят сквозь него, как сквозь туман на стекле. Чем настойчивей его «голос», тем чаще врачи меняют тему, шепчут о «бреде». Даже мухи здесь громче его отчаянных точек и тире.

А что, если его единственный свидетель — санитар, чьи пальцы дрожат у бинтов, будто зная больше, чем говорит? Сможет ли Джо, ставший призраком для других, заставить их услышать крик своей немоты — или навсегда останется эхом в чужом кошмаре?

*(Образы: морфиевые пятна на потолке складываются в карты фронта, капельница качает время взаймы.)*