Бабочки свободны (1972)

Сан-Франциско, 1972-й. В съёмной квартирке, где окна заклеены газетами вместо штор, Дон — слепой парень с проволочной улыбкой — учит на ощупь отличать тмин от корицы. Его мир — это звуки: скрип половиц, гул трамвая за стеной, внезапный смех соседки Джилл, которая врывается к нему без стука, пахнув жасмином и держа в руках гитару с оторванной струной. Она учит его «видеть» краски через запахи: «Красный — это жареный перец, синий — мокрая резина после дождя».

Но свобода Дона хрупка: его мать, как тень, звонит каждый вечер, проверяя, не забыл ли он запереть дверь. А Джилл, кажется, бежит от чего-то своего — её смех обрывается, когда ночью стучат в подъезд. Чем ближе они становятся, тем чаще в голосе Дона дрожит страх: вдруг всё это — лишь иллюзия, которую он сам себе выдумал?

Повороты здесь тихие, но жгучие: внезапный визит матери, которая не верит, что слепой сын может жить без её правил. Или ночь, когда Джилл исчезает, оставив на столе записку, написанную губной помадой… Сможет ли Дон удержать равновесие между миром, который он знает на ощупь, и тем, что манит звоном гитарных струн — даже если за этим последует боль?

Пахнет здесь корицей, помадой и пылью от старых пластинок — и кажется, что крылья бабочек за стеклом бьются чуть громче, когда Дон впервые решает не брать трубку.