Сибирский дед (1973)

В глухой сибирской деревне, где хвойные ветви скрипят под тяжестью забытых обещаний, 16-летний Алёша находит в провалившемся полу сарая замшелый дневник. Его страницы пахнут бензином и полынью, а между строк — кривые отметки на самодельной карте, словно кто-то спешил стереть следы. Деревня, 1973-й: год, о котором здесь не говорят, но в каждом дворе — ржавые цепи, вмёрзшие в землю, будто приковавшие время.

Алёшу толкает не любопытство, а ярость — ведь его дед, молчаливый сторож лесопилки, исчез как раз тогда, оставив на столе недокуренную «Беломоркуну». Теперь каждое утро мальчик пробирается через тайгу к заброшенным шахтам, сверяя путь по карте, но чем ближе он к разгадке, тем чаще соседи «забывают» русские слова, переходя на странное наречие, где «дед» звучит как проклятие.

Даже снег здесь лжёт: под сугробом у школы Алёша откапывает детский ботинок, застрявший в вечной мерзлоте, а на следующий день находит тот же ботинок... на ноге младшей сестры. Правила? Их два: не задавать вопросов и не копать глубже метра. Но как остановиться, если в каждой избе слышен тот же хрип, что и в голосе деда перед исчезновением?

Сможет ли Алёша разомкнуть круг молчания, не став частью той же карты, где крестами помечены не клады, а могилы?