40 000 футов (1976)

Ленинград, 1976 год. Затянутое дымкой небо аэропорта Пулково, где пилот Григорий Соколов, бывший фронтовик с глазами цвета свинцовых туч, замечает в полётных данных странный пробел — будто кто-то стёр три минуты из жизни самолёта. Механик, потупившись, бормочет: *«Глюк приборов»*, но замшелый чемоданчик под сиденьем, набитый чертежами с пометками «не для архива», шепчет обратное. Здесь правда пахнет не керосином, а страхом: чем чаще Григорий ворошит прошлое, тем чётче в ангарах по ночам скрипят шаги за спиной, а в кабинетах начальства оседает тяжёлое молчание, как гарь после пожара. Даже жена прячет глаза, переставляя фарфоровых журавлей на полке — тех самых, что он привёз из командировки в Горький, где исчез его напарник. Сможет ли лётчик, привыкший верить только высотомерам и ветру, разглядеть обрывки правды в паутине голосов, которые твердят одно: «Не лезь, ещё живой»?