Жилец (1976)

Варшава, 70-е.
Тихоокеанский чиновник Янек въезжает в квартиру с обоями цвета запёкшейся крови. Стены шепчут историей прежнего жильца — исчезнувшего, как выдыхание дыма. Ключи звенят в кармане, но соседи молчат плотнее, чем зашторенные окна. Их улыбки — как трещины в штукатурке: вежливые, но готовые рассыпаться.

Его будни — это скрип линолеума под ногами и письма, которые таинственно исчезают из почтового ящика. А ещё — ночные шаги над головой, хотя чердак пуст. Чем упорнее Янек ищет ответы, тем чаще в лифте замирает чьё-дыхание, а в подвале кто-то разбивает бутылки, будто отмечая невидимую победу.

Парадокс: чтобы выжить здесь, нужно стать частью стен — но как раствориться в серой штукатурке, если твоё прошлое оставило на ней кровавый отпечаток?

Сможет ли он остаться человеком в доме, где само время гниёт под плинтусами?

(Образы: лестничные пролёты, пахнущие щелочью и старой газетной бумагой; тень на потолке, что повторяет контуры висельника, хотя крюка нет.)