Триумфальный марш (1976)

В пыльном узбекском кишлаке 1946 года демобилизованный Саид находит в руинах родного дома гармонь — трещины на деке повторяют шрамы на его руках, а под крышкой прячется фото незнакомой женщины с надписью: *«Прости»*.

Его гонит не любопытство, а тихий стон в груди: война украла брата, отец исчез в лабиринтах эвакуации, а теперь эта гармонь шепчет, будто знает ответы. Но кишлак, пропитанный запахом жареной дыни и пороховой гари, молчит. Старики в чайхане затягивают песни громче, едва он спрашивает о фото, а сосед-инвалид, выменивающий патроны на хлеб, бормочет: *«Иногда струны рвутся — и слава богу»*.

Чем глубже Саид вязнет в прошлом, тем яснее чувствует: гармонь — не находка, а искушение. Кто-то по ночам подкидывает ему обрывки нот с пометками «не играть», а на базаре цыганка, разглядев фото, крестится и прячет лицо в складках чадра. Даже река, на которой когда-то хоронили павших без имен, теперь выносит на берег обгоревшие страницы газет с зачеркнутыми фамилиями...

Сможет ли он остановиться, пока мелодия прошлого не свела с ума весь кишлак, — или доведет до конца то, что начал погибший хозяин гармони, чьи пальцы так и замерли на клавишах между «до» и «ре»?