Наваждение (1976)

«Представь: провинциальный городок 70-х, где ржавые заводские трубы сливаются с низким небом, а на стенах домов трещины, как следы от чьих-то нервных пальцев. Сюда возвращается Андрей — бывший инженер с руками, всё ещё пахнущими столичным бетоном, — чтобы найти правду о гибели друга. Официально — несчастный случай у станка. Но в мастерской, где всё пропитано машинным маслом и тишиной, он находит письмо, где друг зачем-то скрупулёзно перечисляет... цены на хлеб за месяц до смерти.

Чем чаще Андрей задаёт вопросы, тем чаще соседи внезапно вспоминают о невыключенных плитах, а милиционер в гимнастёрке на размер меньше советует «не будить спящих собак». Даже подруга детства, с лицом, как у бледной гравюры, шепчет: *«Уезжай. Ты же сам когда-то сбежал»*. Но прошлое держит его за горло: он ведь и правда сбежал когда-то, бросив друга в этом болоте из гаек и сплетен.

А потом — обрывок разговора в столовой, где чья-то тень за окном повторяет: *«Он же живой был в день аварии»*. Или это ветер? Всё смешалось: сны о заводском гудке, который воет, как зверь в капкане, сосед-алкоголик, клянущийся, что видел друга у проходной в ту ночь... но проходная давно заварена.

Сможет ли Андрей отличить правду от наваждения — или сам станет частью городского механизма, где каждое слово, как шестерёнка, притёрто десятилетиями молчания?»

*(Короткие фразы, образы: письмо с ценами на хлеб как абсурдная улика, гудок-зверь, тень за проходной. Вопрос о доверии к себе и другим, а не миру в целом.)*