Дорогой страданий и гнева (1980)

В заснеженном городке где-то за Уралом, 1980-й. Библиотекарша Вера, с лицом, которое «помнит все, но ничем не делится», натыкается в подвале на пачку писем, перевязанных колючей проволокой. Чернила выцвели, но подписи — фамилии соседей — горят, как свежий ожог.

Её подталкивает не любопытство, а тихий стук за дверью квартиры: каждую ночь, ровно в три. Соседи твердят, что это ветер, но в их глазах — отсвет костра, которого нет на карте города. Чем больше Вера ворошит архивы, тем чаще на стёклах библиотеки появляются узоры, словно чьи-то пальцы рисуют карту поверх инея...

А ещё — фотографии. На каждой, где она находит знакомые черты, кто-то аккуратно вырезает лица. Даже её мать, застывшую на снимке 45-го, будто стёрли ластиком.

Но главное — правила. «Не спрашивай о том, что сгорело», — шипит старик-смотритель, а в его рукаве мелькает полоска колючей проволоки, точь-в-точь как на письмах...

Сможет ли Вера перестать читать чужие тайны, когда её собственная семья — следующая строка в этом дневнике молчания?