Мамочка-маньячка-убийца (1994)

В промозглом городке 90-х, где фабричные трубы давно не дымят, 17-летняя Вера находит в мамином сундуке под кроватью пачку писем, перевязанных проволокой. Чернила выцвели, но подписи — чужие имена, знакомые по старым газетным заголовкам о несчастных случаях. Мать, тихая работница склада, внезапно исчезает, оставив на столе ключ от заброшенной котельной, где десятилетиями хранились детские игрушки… с выцарапанными датами.

Здесь не верят в совпадения, но и правду не ждут. Вера, с детства привыкшая к шепоту за спиной («дочь той самой»), теперь замечает, как соседи крестятся при её взгляде, а в школе исчезает её шкафчик — будто стирают следы. Даже её лучший друг, сын местного милиционера, твердит: «Не лезь туда, где уже всё решили». Но как игнорировать фотографию в письме, где мать, молодую, обнимает женщину с лицом, как две капли воды похожим на Верино?

Каждый шаг вглубь котельной — это ржавый скрип полок, пахнущих мазутом и детским страхом. А ещё — странные правила: окна здесь заколочены крест-накрест, словно от кого-то *внутри*, а на стене висит расписание поездов, ушедших в никуда… Когда Вера находит под лестницей цепочку с медальоном — точь-в-точь как у пропавшей девушки из соседнего двора — кто-то начинает звонить ночами, дыша в трубку под заводской гудок.

Но главная загадка — не в котельной. Она в том, почему мать, годами прятавшая глаза, однажды прошептала: «Лучше бы я сгорела», — проводя пальцем по шраму на руке. И почему чем упорнее Вера ищет ответы, тем больше понимает: единственный, кто знает правду, — тот, кто молчал дольше всех.
Сможет ли она спросить?