Если они скажут, что ты чувствуешь (1989)

В сибирском посёлке, где зима скрипит зубами даже в мае, пятнадцатилетний Лёва находит в провалившемся погребе рваный рюкзак с дневником. Замшелые страницы пахнут бензином и полынью, а в подписях к схемам подземелий — почерк его покойной матери. Её записи спорят сами с собой: одна глава клянётся, что «здесь нет ничего», другая — дрожит от цифр, словно считает шаги за окном. А шаги и правда учащаются: по ночам кто-то методично срезает провода у столбов, оставляя на снегу чёрные лужицы смолы.

Лёву гложет не просто любопытство — в дневнике упомянута яма за школой, где десять лет назад бесследно сгинул его отец, ставший местной легендой («утонул в болоте», «сбежал с геологами», «забрали за язык»). Но как искать правду, если каждый вопрос к соседям обрастает ледяной коркой: старики крестятся на иконы с треснувшим стеклом, а лучший друг вдруг вспоминает, что «завтра экзамен» и спешит домой.

Повороты здесь острые, как сосульки в марте: случайно пойманная радиоволна ловит чей-то спор 1982 года, а на краю посёлка, где по картам лишь тайга, ночью гудит забетонированная будка с табличкой «ТЭЦ-2». Чем ближе Лёва к разгадке, тем яснее: дневник — не путеводитель, а предупреждение. Но как бежать из дома, который сам стал ловушкой, если за каждым углом мерещится отец — то ли жертва, то ли палач?