Сид и Нэнси (1986)

Лондон, 1978.
Город дышит через разорванные легкие панк-рока: тротуары в осколках винила, стены в криках граффити, а воздух воняет мочой и сожжёнными усилителями. Здесь Сид — басист с лицом, застывшим между улыбкой и оскалом, — роняет сигарету в стакан с джином, а Нэнси, рыжая молния в коже на два размера меньше, поджигает его взглядом. Они — спичка и наждачка: одна искра, и пламя съедает всё, даже их самих.

Их толкает не тайна, а голод — не к славе, а к краю. Сид хочет сжечь мир, но боится остаться в пепле один; Нэнси рвётся быть легендой, даже если её имя станет проклятием. Их мир сужается до гостиничных номеров, где обои отслаиваются, как старая кожа, и телефонов, которые молчат неделями. Чем ярче их огонь, тем упорнее отворачиваются друзья, промоутеры, даже крысы в подвалах клубов.

Однажды ночью, в ванной с потухшим неоном, Нэнси шепчет что-то о «новом плане», а Сид, разбивая зеркало локтем, смеётся так, будто это последний звук на земле. Они не замечают, как трещины на стенах складываются в узор, похожий на карту бегства.

Смогут ли они перестать цепляться за края друг друга, не сорвавшись в пустоту? Или их танец в огне — единственный язык, который они выучили до конца?