Отверженные (1978)

Париж, 1815 год. Брусчатка воняет дождём и порохом. Жан Вальжан, человек с номером, выжженным на коже, срывает с себя каторжный ошейник, но не может стряхнуть тяжесть двух серебряных подсвечников — подарка, который жжёт ладони больнее цепей. Его преследует не страх, а странная милость священника, словно заноза в сердце: *«Ты больше не принадлежишь злу»*.

Но прошлое — как клеймо на паспорте — тянет обратно в тьму. Даже став мэром, он прячет лицо под чужим именем, раздаёт хлеб голодным, а сам прыгает в ледяное окно Сены, спасая незнакомца из-под обрушившейся телеги. Каждый его поступок — шаг по тонкому льду: благородство делает его заметным, а заметным быть смертельно.

Тем временем жандарм Жавер, человек-устав, чьи сапоги стучат по мостовой, как приговор, вычисляет узника №24601 по изгибу спины, по тому, как тот несёт пустое ведро — *«каторжник всегда наклоняется вправо»*. Мир сужается до погони: детали, улики, сломанные решётки. Но чем яростнее погоня, тем чаще Жавер спотыкается о собственные принципы. Что сильнее: закон или человек, который его нарушает, чтобы остаться человеком?

А в переулках Монфермеля девочка с глазами затравленного зверька роет ямы для воображаемых сокровищ, не зная, что её судьба уже вплетена в этот бег с факелом сквозь ночь. Сможет ли Вальжан сжечь своё прошлое, не опалив тех, кого пытается спасти? Или пламя, которое он несёт в руках, освещает путь ровно настолько, чтобы увидеть пропасть?..

*P.S. Запахи здесь важнее диалогов: дегтярное мыло в каменных коридорах тюрьмы, сладковатый дымок над похлёбкой нищих, воск свечи, тающей в руке умирающего.*