Соломенные колокола (1987)

В глухой карпатской деревне, где время спит под крышами, покосившимися от дождей, шестнадцатилетняя Марьяна находит в колодце сверток: выцветшую ленту, записанную голосами, которых нет в здешних хатах. Пленка шепчет на языке, похожем на русинский, но каждое третье слово — щелчок, будто кто-то стирал память ножницами. А вокруг — соломенные колокола на кольях: их шелест, говорят, отгоняет беды, но только до тех пор, пока ветер не повернется с севера.

Девушку толкает не любопытство, а вина: год назад здесь бесследно растворилась ее мать, оставив лишь зашитую в подоле иконку с ликом святой, держащей пустые руки. Соседи твердят, что та ушла «за грань», но в их глазах — не скорбь, а острая, как серный дым, настороженность. Чем чаще Марьяна включает магнитофон в заброшенной лесной часовне, тем явственнее слышит в щелчках скрип своих ступеней по утрам, будто пленка подслушивает настоящее.

Правила просты и жестоки: после заката не свистеть, не подбирать упавшие колокола, не спрашивать о тех, кого унесла река. Но когда в полночь тропинка к колодцу начинает светиться синим, как прожилки в старом льду, а голос на ленте зовет ее по имени, Марьяна нарушает все три.

Сможет ли она отличить, где кончается материнская молитва и начинается зов самой долины — этой прожорливой тишины, что столетиями кормится чужими вопросами?