Последнее искушение Христа (1988)

В раскаленных песках Иудеи руки плотника, огрубевшие от рубанков и гвоздей, вдруг начинают дрожать от шёпота, который слышит только он. Опилки на его одежде смешиваются с пылью пустыни, а в глазах — не покорность, а мука: он строит кресты для Рима, но видит в снах иное — терновый венец, а не стружку.

Его преследуют видения: то пламя над водой, то тени с крыльями, но сильнее всего — страх стать орудием чужой воли. Даже те, кто зовет его «учителем», не замечают, как он сжимает кулаки, когда они говорят о царстве, которого не потрогать руками. А вокруг — шепотки: одни ждут мессию с мечом, другие — жертву с петлей на шее.

Чем ближе он к Иерусалиму, тем чаще его шаги замедляет груз воспоминаний: детский смех сестры, запах вина в Кане, — всего, что может исчезнуть, если он выпрямит спину и примет крест. Даже Иуда, с лицом, острым как серп, не знает, на что готов пойти плотник, чтобы сбежать от собственного голоса в голове...

Но что сильнее — страх перед болью или жажда ответа на вопрос, который он задаёт звёздам каждую ночь? Сможет ли тот, кто научился любить мир через его трещины, отдать его ради идеала, что жжёт, как пустынное солнце?