Мадам Бовари (1991)

Нормандия, 1840-е. Пыльные шторы в доме Шарля Бовари пропускают лишь полоски света, которые скользят по вышитым скатертям, пахнущим лавандой и сожжённым вареньем. Его жена, Эмма, перечитывает роман с загнутыми уголками страниц — чернильные буквы расплываются, будто плачут, пока она меряет шагами комнату, где каждый скрип половицы знает её нетерпение наизусть.

Её будни — это кружевные воротнички, тугие корсеты и вздохи, застрявшие между страницами счетов от аптекаря. Но когда в городке появляется чужеземный купец с шёлковыми лентами и обещаниями, звучащими как заклинания, воздух заряжается дрожью — словно перед грозой. Эмма начинает слышать шепот собственной крови, громче церковных колоколов.

Чем чаще она прячет в комод обрывки писем с печатью незнакомой руки, тем упрямее соседи отводят взгляд на воскресной мессе, будто в её тенях видят что-то знакомое. Даже доктор, обычно болтливый, стискивает трубку зубами, когда её имя всплывает в разговоре.

А в это время на столе в гостиной, под вазой с увядшими пионами, копится пачка счетов — каждый новый лист шершавый, как кожа старика-ростовщика.

Сможет ли Эмма отличить шелест шёлка от шепота собственных страхов, прежде чем последняя страница её истории перелистнётся сама — с сухим треском, похожим на сломанную ветку?