Настя (1993)

1993 год. Заброшенный причал на окраине города, где волны разбиваются о ржавые цепи, словно пытаются смыть следы прошлого. Здесь Настя, с глазами, привыкшими высматривать ложь в полуправдах, находит в подвале отцовской лодки свёрток: пачку писем, перевязанных женскими волосами. Каждое письмо — обрывки чужой жизни, где её имя вписано между строк, будто шифр.

Её гонит не любопытство, а тихий укор: отец перед смертью так и не раскрыл ладони, сжимавшей ключ от несуществующего замка. Теперь она роется в семейных мифах, где бабушка — то ли героиня блокадных лет, то ли дезертир, сбежавший с чужим именем. Но в посёлке, где каждое крыльцо помнит её детские шаги, внезапно глухи ставни, а старые друзья отводят взгляд, будто узнали в ней призрак.

Чем ближе Настя к разгадке, тем чаще зеркала в доме показывают не её отражение, а силуэт девушки в платье цвета дымного стекла. Сосны за окном шепчутся на языке, которого нет в её словарях, а страницы писемесят запах моря и металла, словно слезы, пролитые на ржавчину.

Всё это могло бы стать бегством — если бы не выбор: продолжать копать, рискуя стереть грань между правдой и безумием, или сжечь письма, оставив тайну гнить на дне вместе с отцовской лодкой. Но что страшнее — узнать, что тебя никогда не любили, или понять, что любили за другую?