Джиа (1998)

Нью-Йорк, конец 70-х. Неон размазан по мокрому асфальту, как акварель бессонницы. Джиа — девушка с гривой львицы и улыбкой, которая продаст что угодно, кроме ее собственной тоски. Она врывается в мир глянца, где каждый вздох отрепетирован, но ее сердце бьется в ритме панк-рока — рвано, громко, не в такт.

Что гонит? Не слава. Голод — стать *настоящей* для кого-то. Даже для себя. Ее прошлое, как шрам на щеке: мать, ушедшая в тишину, отчим, заменивший любовь на правила. В фотозонах Джиа — богиня, но в раздевалках она прячет синяки от игл, которые заполняют пустоту под кожей.

Повороты: Чем ярче вспышки камер, тем чаще она ловит шепотки за спиной: «Сломается». Агенты, друзья, любовники — все носят маски, с которых капает фальшь. Однажды ночью, в гостиничном номере, заваленном обертками от шоколада и газетными вырезками, она находит старый письма от матери. Чернила расплылись, будто плакали.

Вопрос: Сможет ли она собрать себя из осколков, которые мир превращает в зеркала для чужих желаний? Или ее имя останется лишь тенью на обложке — яркой, мгновенной, забытой к утру?

*Образы:* Запах лака для волос, смешанный с дымом сигарет «Мальборо». Бриллиантовое колье, холодное, как взгляд фотографа. Ее смех в пустоте лимузина — гулкий, будто эхо в склепе.