Красный змей (2003)

В сибирской деревне, где даже летом стены домов пробирает сыростью, шестнадцатилетний Алёша находит в колодце-леднике свёрток: плётку с выжженными рунами да потёртый блокнот, где чей-то почерк выводит — *«Красный змей не спит, он перелиняет»*. Отец Алёши исчез полгода назад, оставив в гараже разобранный мотоцикл да ящик патронов с надписью «не трожь». Теперь парень крадётся по следам — через буреломы, где сосны шепчутся на забытом языке, к заброшенному ракетному бункеру, заваленному ржавыми канистрами… с резьбой на пробках, как у бабушкиных банок с солёными груздями.

Но деревня помнит больше, чем говорит. Чем настойчивее Алёша ищет ответы, тем чаще соседи «не приходят» на поминки отца, а в школьном подвале, куда он пробирается ночью, обнаруживает ту же метку — алый зигзаг, будто след от когтя, — на обороте фото своего деда-пограничника. Даже местный таксист, вечно пьяный дядя Гриша, внезапно трезвеет, увидев блокнот: *«Сожги. Или они придут за тобой — те, что в чёрных «волгах» с номерами из одних нулей»*.

А потом — тишина. Рация в бункере ловит только вой метели, хотя за окном август. В дневнике появляются новые страницы, которых раньше не было. А в полночь кто-то выводит мелом на калитке: *«Пора выбирать — бежать или остаться»*. Но как верить тем, кто десятилетиями хоронил правду под слоем молчания и боязливых взглядов? И что, если Красный змей — не метафора, а правило, нарушив которое, деревня начнёт исчезать — сначала с карт, потом из памяти, а затем и вовсе…?