Безумный ноябрь (1 сезон)

В промёрзшей сибирской деревне, зажатой меж ржавых труб заброшенного завода и колючей проволоки, ноябрь 2008-го выдался не просто холодным — он *звучал*.
Семнадцатилетний Алёша, с лицом, обветренным степными сквозняками, находит в конюшне под половицей потрёпанный блокнот. Его страницы, пропитанные бензином и полынью, не просто шепчут о пропаже отца-геолога — они *кричат* координатами, нацарапанными между строк стихов Мандельштама.

Но деревня, где даже снег ложится так, будто боится раздавить прошлое, не любит вопросов. Соседи крестятся при виде Алёшиных сапог, заляпанных заводской грязью, а в школе учительница истории вдруг стирает с доски дату «1993» — будто это ругательство. Карта ведёт к «запретке» за проволокой, куда даже бродячие псы не заходят, а в блокноте всё чаще встречается слово «*переписать*» — то дрожащим почерком отца, то чужим, стальным.

Чем ближе Алёша к разгадке, тем яростнее воют по ночам заводские гудки, сбивая компас, тем чаще он ловит на себе взгляды, в которых страх сплетается с виной. Даже лучший друг, рвущий в клочья письмо от матери-алкоголички, вдруг спрашивает: *«А если правда — страшнее, чем тишина?»*

Сможет ли Алёша шагнуть за ту ржавую проволоку, где кончаются карты и начинается что-то, пахнущее железом и предательством, — или предпочтёт, как все, зарыть правду в снег, который к весне всё равно растает?