Моя борьба (2009)

В заполярном посёлке, где зима глотает солнце на полгода, Андрей, журналист с опаленным жизнью голосом, разбирает вещи умершего отца в доме, пропитанном запахом ржавых гвоздей и одиночества. Между страницами «Капитала» он находит конверт с ключом от шахты №17 — той самой, что «официально» рухнула в 80-х, но чьи скрипы до сих пор слышат по ночам дети.

Письма отца — не воспоминания, а шифры: даты, имена, отметки о «платежах», будто поселок десятилетиями дышал через трубку ингалятора из лжи. Каждый шаг Андрея в прошлое отзывается ледяным молчанием: бабки у подъездов внезапно глохнут, в школе стирают со стен фотографии выпускников, а в местной бане, где пар пахнет серой, ему шепчут: *«Уезжай. Тут даже мёртвые не раскрывают рта»*.

Повороты:
— В день, когда он находит дневник свидетеля аварии, исчезает единственный друг детства, оставив на столе кофе с солью — старый знак беды.
— Карта отца ведёт к шахте, но на её месте — свежий склад с вывеской «Продукты», где пахнет не хлебом, а соляркой.

Образы:
*Ледяные узоры на окнах повторяют контуры тел в завале, а в библиотеке книга по истории посёлка испещрена надрезами — будто кто-то вырезал ножницами целые главы.*

Финал:
Сможет ли Андрей перестать быть чужим — даже ценой правды, которая, как шахтный газ, отравит всё, во что он верил? Или запечатает дверь обратно, оставив посёлок гнить под снегом, словно незаживающий шрам?