Птицекалипсис: Шок и трепет (2010)

На краю потрескавшегося пирса, где Баренцево море слизывает ржавые сваи, Лика находит мёртвого чистика с янтарной каплей в клюве — слишком похожей на слезу. Декабрь 1994-го врезается в посёлок Птичье колено морозом, что выжигает лёгкие, а местные шепчутся о «крылатой управе», зачёркивая в календарях дни до солнцеворота. Лика вернулась не из-за памяти об отце-орнитологе, исчезнущем в тумане с блокнотом полным шифров, а из-за птиц: они теперь молчат, но кружат над крышами спиралями, выжигая на снегу знаки, которые она одна видит из-за редкой болезни — синестезии, превращающей птичьи трели в вспышки цвета.

Здесь каждое утро начинается с пересчёта ворон у почты, а дети носят в карманах сушёную полынь — от «пернатого сглаза». Но когда Лика расшифровывает, что узоры повторяют маршруты отца, старейшины внезапно рубят проруби там, где он когда-то ставил ловушки, а в её родовом доме исчезают фотоальбомы, оставляя на полках лишь чёрные перья и запах миндаля — как в той лаборатории, где она когда-то задохнулась среди клеток с воронами.

Сможет ли она отличить правду от галлюцинаций, если даже чайки здесь садятся на плечи чужакам, как верные псы, а в библиотеке на картах 30-х годов нет ни одного озера — только огромное пятно, похожее на отпечаток крыла?