Август. Восьмого (2012)

В раскалённом августе 2008-го, где небо над Кавказом прорвано воем реактивных двигателей, молодая мать Ксения везёт сына по дороге, усыпанной осколками иллюзий. Её «Лада» плюхается в рытвины, словно пьяный свидетель войны, а в салоне — только карта с маршрутом, детская игрушка-робот и голос военного мужа в трубке, теряющий связь. Здесь каждый поворот — не метафора: танки вырастают из пыли, как древние чудовища, а беженцы сжимают в руках не вещи, но обломки прежней жизни.

Ксения не спасает мир — она спасает *его*, сына, чьи вопросы о войне звучат наивнее, чем писк игрушечного робота. Но прошлое тянет её назад: холодное детство в военном городке, где любовь измерялась километрами разлук, а теперь преследует в каждом взгляде солдат-срочников, чьи лица моложе её страхов. Чем ближе к цели, тем чаще карта врет: мосты рушатся, как бумажные, а помощь приходит в облике контрабандистов, торгующих бензином и цитатами из Екклесиаста.

Один поворот — и дорога вгрызается в горное село, где старухи молча развешивают бельё под гул артобстрела. Другой — и детский смех растворяется в грохоте, оставляя Ксению на краю выбора: верить ли в случайный телефонный звонок, сулящий спасение, или вскрыть старую рану, чтобы найти своего «коменданта» в хаосе?

Здесь даже воздух горит, смешивая запах гари с ароматом спелых абрикосов, а война — не линия фронта, но паутина из предательств, где враг может спать под одним одеялом с тобой. Сможет ли она разглядеть в этом аду нить, ведущую к сыну, — или её сердце, как та карта, уже прожжено дырами, через которые утекает надежда?