Семья (1 сезон)

В заброшенном приморском посёлке, где волны слизывают краску с табличек «Продаётся», пятнадцатилетняя Лиза находит в стенке бабушкиного комода пачку писем — нераспечатанных, адресованных женщине, чьё имя вычеркнуто с семейного фото. Конверты пахнут лекарственной гвоздикой и чем-то горьким, вроде пепла. Каждое письмо помечено странной меткой: цифра даты, а вместо города — штрих, будто отрезанный ножом.

Её мать, всегда говорившая, что «здесь не о чем вспоминать», теперь шепчет по ночам в телефон: *«Она всё знает»*. А соседи, замерзая у ларька с квасом, вдруг замолкают, когда Лиза проходит мимо — будто её кроссовки выстукивают запретный ритм. Даже море здесь ведёт себя иначе: в полночь оно откатывается так далеко, что обнажает ржавые якоря, вросшие в песок, как забытые ключи.

Чем больше Лиза вклеивает письма в школьный атлас, соединяя штрихи в маршрут, тем чаще её ловит на лжи бабушка: *«Не рыться в том, что уже сгнило»*. Но как не рыться, если вчерашний молчун-одноклассник подсовывает в рюкзак записку: *«Твоя мать — не та, за кого себя выдаёт»*?

Сможет ли Лиза разорвать паутину молчания, не став частью тины, что десятилетиями держит посёлок на привязи? Или правда, как те якоря, утянет её на дно, где даже крик не разбивается о поверхность?